Всё как бы вело к очевидному: кажется, я первый человек, который услышал его сердце.

Я показала бабушке кондитерский улов, вытащила деньги из кармана, показала их тоже, пересчитала, и она стала приходить в себя.

Я уже три года как учился кататься на лыжах. Кое-чему научился, и наступил наконец тот самый день, когда мне вручили лыжи «Эстония»

Училку по музыке я вообще не любила: когда класс пел на уроке, она просила меня молчать.

Как Фёдор Толстой стал «Американцем»

Мне запрещали есть конфеты. Зубы испортишь, диатез заработаешь, всё в таком духе. И учили отвечать за свои поступки.

Когда я училась в первом классе, мы с подружкой после школы, оголодав задолго до прихода мамы, решили приготовить макароны.

Я дружила исключительно с обоями, компьютером «Микроша» и книгами. Прочитав рассказы Зощенко о Ленине, решила написать революционное письмо.

Даньке там диагностировали открытый перелом и уложили в стационар. Провели операцию, наложили гипс — он страдал, но терпел, — а после пообещали уколы.

Когда тебе десять лет, ты из Советского Союза попадаешь в Duty-free — сказать, к чему ты собираешься стремиться в жизни, очень сложно.

Расстановка сил была такой: мы играем в сквере на территории отеля, — это наша территория, а они — гетто, и мы разрешаем им с нами играть.

Война закончилась, по одну сторону были немецкие братские могилы, а по другую — русские.