Екатерина Суворова, арт-директор
Жила я под Питером, мне было 12. Место это называется Красное Село и находится рядом с Вороньей горой, одним из самых высоких холмов Санкт-Петербурга. Формально это, конечно, еще город, но фактически — окраина с полями, лесами и озерами.
В войну там располагался немецкий штаб. Сейчас этот дом снесли, но я всё ещё помню огромную свастику на стене трехэтажки на въезде в старинный Петровский парк. Во Вторую мировую тут шли ожесточенные бои, и, как мне рассказывали родители, по одну сторону дороги были немецкие братские могилы, а по другую -- русские. Война закончилась, на русской части парка поставили огромный мемориал воинам, а немецкую часть отдали, как бы ни кощунственно это звучало, под дачные 6 соток.
И начали дачники это «немецкое кладбище» готовить под посадку картошки. Выкапывали кости и выносили за пределы участка. Старожилы рассказывали, что было время, когда черепами играли в футбол, но я этого уже не застала.
Мне Гошу принес папа, Гоша был «из немцев». Череп был весь в земле, мы с сестрой долго его отмывали, у Гоши сохранилась даже часть зубов. Я представляла, кем он мог быть при жизни, представляла, как он говорит по-немецки. Гошей мы его назвали в честь персонажа мультфильма «Великолепный Гоша», почему-то мне он представлялся веселым человеком. Мне нравилось трогать череп, ощущать его неровности; я всё время гадала, каким же он был, почему пошёл на войну, как был ранен, где теперь его семья, вспоминают ли о нём, плачут, наверное. Я показывала его во дворе, и Гоша никого не шокировал: «фашисты» — никому до них дела не было. А я, глядя на Гошу, чувствовала себя настоящей колдуньей.
Где-то на пике моих размышлений о судьбе черепа Гошу окончательно невзлюбила мама. Нечего разводить дома кладбище, говорила. И еще: «Он на меня смотрит». Однажды ночью она выставила его на карниз (в тайне надеясь, что Гоша упадет). Он не упал, среди прохожих жертв не было.
Утром мама засунула Гошу мне в портфель и велела отнести в кабинет биологии. Биологичка обрадовалась, и Гоша занял место в шкафу в кабинете. А мне в утешение подарили кошку.
Жила я под Питером, мне было 12. Место это называется Красное Село и находится рядом с Вороньей горой, одним из самых высоких холмов Санкт-Петербурга. Формально это, конечно, еще город, но фактически — окраина с полями, лесами и озерами.
В войну там располагался немецкий штаб. Сейчас этот дом снесли, но я всё ещё помню огромную свастику на стене трехэтажки на въезде в старинный Петровский парк. Во Вторую мировую тут шли ожесточенные бои, и, как мне рассказывали родители, по одну сторону дороги были немецкие братские могилы, а по другую -- русские. Война закончилась, на русской части парка поставили огромный мемориал воинам, а немецкую часть отдали, как бы ни кощунственно это звучало, под дачные 6 соток.
И начали дачники это «немецкое кладбище» готовить под посадку картошки. Выкапывали кости и выносили за пределы участка. Старожилы рассказывали, что было время, когда черепами играли в футбол, но я этого уже не застала.
Мне Гошу принес папа, Гоша был «из немцев». Череп был весь в земле, мы с сестрой долго его отмывали, у Гоши сохранилась даже часть зубов. Я представляла, кем он мог быть при жизни, представляла, как он говорит по-немецки. Гошей мы его назвали в честь персонажа мультфильма «Великолепный Гоша», почему-то мне он представлялся веселым человеком. Мне нравилось трогать череп, ощущать его неровности; я всё время гадала, каким же он был, почему пошёл на войну, как был ранен, где теперь его семья, вспоминают ли о нём, плачут, наверное. Я показывала его во дворе, и Гоша никого не шокировал: «фашисты» — никому до них дела не было. А я, глядя на Гошу, чувствовала себя настоящей колдуньей.
Где-то на пике моих размышлений о судьбе черепа Гошу окончательно невзлюбила мама. Нечего разводить дома кладбище, говорила. И еще: «Он на меня смотрит». Однажды ночью она выставила его на карниз (в тайне надеясь, что Гоша упадет). Он не упал, среди прохожих жертв не было.
Утром мама засунула Гошу мне в портфель и велела отнести в кабинет биологии. Биологичка обрадовалась, и Гоша занял место в шкафу в кабинете. А мне в утешение подарили кошку.
Ещё материалы этого проекта
В наш последний приезд в Евпаторию море здорово штормило. Практически на наших глазах утонул молодой парень. Я, девятилетняя девчонка, всё время представляла, как могла бы спасти его.
01.11.2012
Мне запрещали есть конфеты. Зубы испортишь, диатез заработаешь, всё в таком духе. И учили отвечать за свои поступки.
09.08.2013
Готовясь к битве, мы три дня провели за гаражами, затачивая стрелы красным кирпичом и продумывая план операции. Стрелы научил меня делать папа — вряд ли он думал о травмоопасности.
14.12.2012
Когда тебе десять лет, ты из Советского Союза попадаешь в Duty-free — сказать, к чему ты собираешься стремиться в жизни, очень сложно.
23.05.2013